Деду Морозу.

За всю свою жизнь я не написал тебе ни строчки. Писал политикам, родителям, женщинам писал и детям. А тебе нет. Пришло время, прости. Потом тебе все равно будет некогда. Мне тоже.

Все последние годы я открывал письма, адресованные тебе. Прости, без обид, но я делал твою работу. Сделай теперь и ты мою. Слушай, своди мою младшую дочку к стоматологу. Я водил к стоматологам чужих детей. Себя водил. Возил в травмпункты друзей в крови, со сломанными ногами, возил в мать в реанимацию. Я жену беременную возил. Я видел эти муки, но терпел и побеждал. А с Лизой не могу. Выручай, старый.

Я не знаю, как там у тебя все устроено, и как ты живешь. Мне не кажется, что ты не такой уж старый, как все думают. Иногда я чувствую себя старше тебя. Когда смотрю ночью на звезды, а днем на снег. И когда хоронил близких, и целовал своих малышей, тоже так думал.

Дети думают, что ты бог. Вырастая, они думают, что у бога есть служебный кабинет и приемная. Я так не думаю. Я думаю, что у тебя ничего нет. Все, что у тебя есть – у нас в сердце.

Но ты молодец. Ты не вымогал у меня строчки. Не просил искренности, денег, трезвости, цветов, новые сани, веры, снега или лопату. Ты даже не просил достоверности, как «Роскомнадзор» и органы ЗАГСа. Ты никогда ни о чем не просил меня за сорок лет. Попроси.

Только не проси терпения. Я не справлюсь. О любви тоже со мной не разговаривай. И не проси стать твоим фолловером в Twitter. Ты скучный. Обо всем остальном проси. Я сделаю.

Только, пожалуйста, отведи мою Лизу к стоматологу. За сорок лет я ни разу ни о чем тебя не просил. Ну, да был один раз, но я тогда брел пьяный домой и это не считается. Короче, если появятся просьбы, пиши. Можешь не стесняться. У нас это не принято.